![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
fra_evgeny Три раза в году город оживлялся: во время двух ярмарок и большого крестного хода.
Весной, на третьей неделе после пасхи, была свистунья. Так называлась ярмарка детских игрушек, свистулей и прочих произведений известных вятских кустарей. На площади возле городского сада выстраивались ряды парусиновых и досчатых балаганов, ларьков и т.п. В балаганах продавались гипсовые раскрашенные, покрытые лаком фигурки: зайчики, лошадки, коровы, петухи, кукушки и пр. Нарядные фигуры двух императоров: Наполеона III, который сходил за русского царя, и Александра II в красных рейтузах. От всего приятно пахло свежей краской.
Самое интересное - глиняные игрушки и свистули, они пестрели яркими красками и сусальным золотом, продавались просто на солнышке на опрокинутых ящиках. Продавцы и покупатели брали в рот двуглавого коня или свинку с золотыми боками и свистели, зажимая пальцами то одну дырку, то другую.
Я очень любил эти игрушки и накопил порядочную коллекцию всяких зверюшек и куколок, более ста штук. Позднее я подарил ее в этнографический отдел Государственного Русского музея в Ленинграде. К сожалению, эта коллекция погибла там во время знаменитого наводнения в 1924 году.
Кроме куколок, продавались всевозможные свистящие и пищащие инструменты из бересты, жести и глины. Не только на площади, но по всему городу стоял неумолкаемый свист и дудение. На балкон балагана, украшенного флагами, вылезал шут; он кричал хриплым голосом, махал руками и смешил публику. Человек в голубом трико что есть силы бил в большой барабан или выдувал резкие звуки из медного рожка. Из другого балагана слышался визгливый голос Петрушки; он кого-то бил, приговаривая: "Вот тебе, вот тебе". Рядом в палатке продавались пряники в виде конюшков и козликов, пестрые конфеты, рожки, моченая груша и орехи.
Город снова оживал 21 мая во время большого религиозного праздника. К этому дню со всей губернии в Вятку стекались массы богомольцев в лаптях, с котомками за плечами, с посохами. Среди них встречались разные народности Вятского края: вотяки, пермяки, черемисы, зыряне. Между ними сновали мужики с обнаженными головами, в синих азямах, с зелеными ящичками на полотенцах через плечо. Они собирали с богомольцев медные гроши на "провожание" Николая-угодника и всех святых, выкрикивая на ходу заученные слова.
Площадь возле собора заставлена телегами. Шла бойкая торговля гороховыми лепешками, квасом, глиняными свистулями и берестяными бураками.
Из всех церквей к собору собирались хоругви, и вот под колокольный звон всех церквей начиналось шествие с архиереем и губернатором во главе. Шло всё духовенство, певчие в особых парадных костюмах. Цепь солдат и полицейских сдерживала валившую толпу. В облаках пыли мелькали разноцветные бабьи платки, белые котомки и онучи на ногах. Несли "чудотворную" икону Николая-чудотворца. Процессия двигалась по спуску к реке. Яркий солнечный день. Сильный холодноватый северный ветер треплет знамена, колышет золотые ризы. На берегу процессию встречал военный оркестр, играя "Коль славен..."
Широкая полноводная река покрыта синими и рыжими волнами; они, колыхаясь, сбрасывают с себя пенистые гребни, суетятся возле берега, лижут баржи и бока пристаней. На реке качались многочисленные лодки, белели надувшиеся паруса, готовились к отплытию пароходы, нагруженные богомольцами.
Аркадий Рылов. Праздник на воде. 1930-1939 гг.
Гористые берега густо покрыты народом. Березы Александровского сада весело шумят, размахивая прядями зеленой листвы. Процессия подходит к реке. Среди шума берез и речных волн доносился голос протодьякона и песнопение молебна. "Чудотворную" икону торжественно погружали в особую ладью, расписанную по-старинному. На ней устроено нечто вроде часовни. Сильный ветер рвал пестрые флаги на мачтах. Под звуки оркестра ладья, отделившись от берега, поплыла по волнам. Десяток молодых гребцов в красных рубахах с синей перевязью через плечо замахали веслами, как крыльями, подымая пену на воде. На корме стоял дюжий мужик с развевающейся бородою, тоже в кумачовой рубахе, в широких полосатых, синее с желтым, штанах. На голове у всех - старинные голландские шляпы с полями и ленточками. Эта пестрая ладья с флагами, гребцами и блестящими ризами, рассекавшая волны, была очень красива. Народ, покрывавший берега, баржи и пароходы, крестился.
На другом берегу икону выносили из лодки и носили в течение целого месяца по многим селам, до села Великорецкого - конечной цели богомольцев. Это место "явления" иконы.
Через месяц образ уже с меньшей торжественностью возвращался в город, в кафедральный собор. На шестерке лошадей везли казну - сундуки с медными копейками и грошиками. С утра на колокольне Богоявленского кладбища одиноко потренькивал колокол, но когда вдали по дороге показывалась пыль и с нею хоругви и небольшая кучка народа, то колокола поднимали звон во всем городе. Усердные сборщики уже кричали: "Пожертвуйте, православные, Николаю-чудотворцу и всем святым на встречанье".
Аркадий Рылов.
С сентября бывала семеновская конская ярмарка. На площади, возле витберговского собора, тянулись длинные ряды коновязей. К ним плотными рядами привязаны лошади для продажи. Сытые, с вплетенным в хвосты мочалом, с заплетенными гривами, все они стояли с высоко поднятыми головами. Продавцы и покупатели - цыгане, татары, русские - то и дело подстегивали кнутами зады лошадей; те, вздрагивая, жались друг к другу и топтались.
Временами барышник отвязывал лошадь и бежал с ней прямо в толпу зевак, чтобы показать ход коня. Удары кнута подбадривали лошаденку. Продавцы открывали рот у мерина, считая зубы, хлопали рука об руку и, передав повод покупателю, обязательно полой, шли к нотариусу писать расписку, а оттуда в кабак.
Отдельно у телег с высокой коновязью красовались дорогие кони. Они раздували ноздри и фыркали, поводя большими глазами. Возле этих лошадей толпился особый тип людей в поддевках, в чиновничьих или военных фуражках. Веселое ржание стояло над площадью, пахло лошадьми, сеном, дегтем, солодом, а из обжорных рядов, из балаганов доносился вкусный запах пельменей.
Вот ряды с деревянным товаром, где продаются расписные сундуки, у которых замки - настоящая музыка; белеют лопаты, кадки, бочонки; глиняные горшки и чашки блестят поливой. Это оживление длилось целую неделю, и снова наступала обычная жизнь.
Моросил осенний дождь, блестели скользкие тротуары, хлюпала под колесами жидкая грязь. Хозяйки на зиму делали заготовки: рубили капусту, солили огурцы, мариновали грибы и т.д. Хорошо в эту пору париться в бане да есть пельмени. Любители банного дела священнодействовали: веник ошпаривали кипятком с мятой, а в каменку поддавали вместо воды квасу "для здоровья" и в этом "духовитом" пару хлестали себя до изнеможения, а дома - чай с малиновым вареньем.
Суббота... Полы вымыты и покрыты половиками... Чистота... Горят лампадки...
Весной, на третьей неделе после пасхи, была свистунья. Так называлась ярмарка детских игрушек, свистулей и прочих произведений известных вятских кустарей. На площади возле городского сада выстраивались ряды парусиновых и досчатых балаганов, ларьков и т.п. В балаганах продавались гипсовые раскрашенные, покрытые лаком фигурки: зайчики, лошадки, коровы, петухи, кукушки и пр. Нарядные фигуры двух императоров: Наполеона III, который сходил за русского царя, и Александра II в красных рейтузах. От всего приятно пахло свежей краской.
Самое интересное - глиняные игрушки и свистули, они пестрели яркими красками и сусальным золотом, продавались просто на солнышке на опрокинутых ящиках. Продавцы и покупатели брали в рот двуглавого коня или свинку с золотыми боками и свистели, зажимая пальцами то одну дырку, то другую.
Я очень любил эти игрушки и накопил порядочную коллекцию всяких зверюшек и куколок, более ста штук. Позднее я подарил ее в этнографический отдел Государственного Русского музея в Ленинграде. К сожалению, эта коллекция погибла там во время знаменитого наводнения в 1924 году.
Кроме куколок, продавались всевозможные свистящие и пищащие инструменты из бересты, жести и глины. Не только на площади, но по всему городу стоял неумолкаемый свист и дудение. На балкон балагана, украшенного флагами, вылезал шут; он кричал хриплым голосом, махал руками и смешил публику. Человек в голубом трико что есть силы бил в большой барабан или выдувал резкие звуки из медного рожка. Из другого балагана слышался визгливый голос Петрушки; он кого-то бил, приговаривая: "Вот тебе, вот тебе". Рядом в палатке продавались пряники в виде конюшков и козликов, пестрые конфеты, рожки, моченая груша и орехи.
Город снова оживал 21 мая во время большого религиозного праздника. К этому дню со всей губернии в Вятку стекались массы богомольцев в лаптях, с котомками за плечами, с посохами. Среди них встречались разные народности Вятского края: вотяки, пермяки, черемисы, зыряне. Между ними сновали мужики с обнаженными головами, в синих азямах, с зелеными ящичками на полотенцах через плечо. Они собирали с богомольцев медные гроши на "провожание" Николая-угодника и всех святых, выкрикивая на ходу заученные слова.
Площадь возле собора заставлена телегами. Шла бойкая торговля гороховыми лепешками, квасом, глиняными свистулями и берестяными бураками.
Из всех церквей к собору собирались хоругви, и вот под колокольный звон всех церквей начиналось шествие с архиереем и губернатором во главе. Шло всё духовенство, певчие в особых парадных костюмах. Цепь солдат и полицейских сдерживала валившую толпу. В облаках пыли мелькали разноцветные бабьи платки, белые котомки и онучи на ногах. Несли "чудотворную" икону Николая-чудотворца. Процессия двигалась по спуску к реке. Яркий солнечный день. Сильный холодноватый северный ветер треплет знамена, колышет золотые ризы. На берегу процессию встречал военный оркестр, играя "Коль славен..."
Широкая полноводная река покрыта синими и рыжими волнами; они, колыхаясь, сбрасывают с себя пенистые гребни, суетятся возле берега, лижут баржи и бока пристаней. На реке качались многочисленные лодки, белели надувшиеся паруса, готовились к отплытию пароходы, нагруженные богомольцами.
Аркадий Рылов. Праздник на воде. 1930-1939 гг.
Гористые берега густо покрыты народом. Березы Александровского сада весело шумят, размахивая прядями зеленой листвы. Процессия подходит к реке. Среди шума берез и речных волн доносился голос протодьякона и песнопение молебна. "Чудотворную" икону торжественно погружали в особую ладью, расписанную по-старинному. На ней устроено нечто вроде часовни. Сильный ветер рвал пестрые флаги на мачтах. Под звуки оркестра ладья, отделившись от берега, поплыла по волнам. Десяток молодых гребцов в красных рубахах с синей перевязью через плечо замахали веслами, как крыльями, подымая пену на воде. На корме стоял дюжий мужик с развевающейся бородою, тоже в кумачовой рубахе, в широких полосатых, синее с желтым, штанах. На голове у всех - старинные голландские шляпы с полями и ленточками. Эта пестрая ладья с флагами, гребцами и блестящими ризами, рассекавшая волны, была очень красива. Народ, покрывавший берега, баржи и пароходы, крестился.
На другом берегу икону выносили из лодки и носили в течение целого месяца по многим селам, до села Великорецкого - конечной цели богомольцев. Это место "явления" иконы.
Через месяц образ уже с меньшей торжественностью возвращался в город, в кафедральный собор. На шестерке лошадей везли казну - сундуки с медными копейками и грошиками. С утра на колокольне Богоявленского кладбища одиноко потренькивал колокол, но когда вдали по дороге показывалась пыль и с нею хоругви и небольшая кучка народа, то колокола поднимали звон во всем городе. Усердные сборщики уже кричали: "Пожертвуйте, православные, Николаю-чудотворцу и всем святым на встречанье".
Аркадий Рылов.
С сентября бывала семеновская конская ярмарка. На площади, возле витберговского собора, тянулись длинные ряды коновязей. К ним плотными рядами привязаны лошади для продажи. Сытые, с вплетенным в хвосты мочалом, с заплетенными гривами, все они стояли с высоко поднятыми головами. Продавцы и покупатели - цыгане, татары, русские - то и дело подстегивали кнутами зады лошадей; те, вздрагивая, жались друг к другу и топтались.
Временами барышник отвязывал лошадь и бежал с ней прямо в толпу зевак, чтобы показать ход коня. Удары кнута подбадривали лошаденку. Продавцы открывали рот у мерина, считая зубы, хлопали рука об руку и, передав повод покупателю, обязательно полой, шли к нотариусу писать расписку, а оттуда в кабак.
Отдельно у телег с высокой коновязью красовались дорогие кони. Они раздували ноздри и фыркали, поводя большими глазами. Возле этих лошадей толпился особый тип людей в поддевках, в чиновничьих или военных фуражках. Веселое ржание стояло над площадью, пахло лошадьми, сеном, дегтем, солодом, а из обжорных рядов, из балаганов доносился вкусный запах пельменей.
Вот ряды с деревянным товаром, где продаются расписные сундуки, у которых замки - настоящая музыка; белеют лопаты, кадки, бочонки; глиняные горшки и чашки блестят поливой. Это оживление длилось целую неделю, и снова наступала обычная жизнь.
Моросил осенний дождь, блестели скользкие тротуары, хлюпала под колесами жидкая грязь. Хозяйки на зиму делали заготовки: рубили капусту, солили огурцы, мариновали грибы и т.д. Хорошо в эту пору париться в бане да есть пельмени. Любители банного дела священнодействовали: веник ошпаривали кипятком с мятой, а в каменку поддавали вместо воды квасу "для здоровья" и в этом "духовитом" пару хлестали себя до изнеможения, а дома - чай с малиновым вареньем.
Суббота... Полы вымыты и покрыты половиками... Чистота... Горят лампадки...
