fra_evgeny

Продолжение, начало здесь: Легенда о шашке знатного большевика Николая Сормаха. Привожу отрывок из воспоминаний Н.Г. Сормаха. Он сам без всяких оговорок свидетельствует, что как только в Уржум просочились слухи о восстании, советская власть в городе почти мигом растаяла: "На квартире у Душкина была паника... Местная караульная команда вся разбежалась без единого выстрела, а командир ее Попов перешел сразу же на сторону белых... Словом, от наступающего на город врага защищать его никто не пытался, а все пустились наутек, не истратив ни единого патрона..." Такая вот картина маслом: "Тикай, братцы, белые на подходе!" Впрочем, и белые ли, если восставшие сами были красноармейцами и местными крестьянами? И это - летом 1918 года, всего через полгода после установления советской власти на Вятке! Хорошо же вели себя большевики, если за такой срок успели настроить против себя большинство населения: в Уржуме защищать советскую власть никто не собирался, а видимо, наоборот, - все только и ждали ее падения. Из уржумских большевиков один только Сормах собирался как-нибудь защищаться и при поддержке нескольких бедняцких деревень создал свою Теребиловскую дружину, по сути - красный партизанский отряд. Интересно и замечание Сормаха о методах ведения войны с восставшими красноармейской флотилией: "В это время тов. Бабкин обстреливал Шурму с парохода из трехдюймовки". Обстрел из 76-мм. пушки занятого противником села, где без сомнения присутствует и мирное население, - это круто, хотя подобными вещами занимались в Гражданскую обе противоборствующие стороны.


Теребиловская красногвардейская дружина. 1919(?) год. В первом ряду, в центре - командир дружины Н. Сормах.

( Read more... )

Александр Леонтьевич Малченко родился 5 апреля 1870 г. в селе Буйском (Буйский завод) Уржумского уезда Вятской губернии в дворянской семье. Отец его коллежский советник Леонтий Михайлович Малченко служил мировым судьей. Его мать Екатерина Васильевна Малченко (до замужества - Золотова) была попечительницей Буйского земского училища. Александр Малченко учился в Казанском реальном училище, затем в Петербургском технологическом институте. После окончания учебы в 1895 г. поступил на должность инженера-технолога на Невском механическом заводе. Еще во время учебы в институте А.Малченко принимал активное участие в работе марксистского кружка студентов, лидером которого был В.Ульянов (Ленин).
В ночь с 8 на 9 декабря 1895 г. часть кружковцев, в т.ч. Ульянов и Малченко, были арестованы. Через несколько дней после ареста оставшиеся на свободе члены кружка во главе с Ю.Цедербаумом (Мартовым) провели собрание, на котором было оформлено создание "Союза борьбы за освобождение рабочего класса".
В феврале 1897 г. следствие по делу членов кружка было завершено, арестованных выпустили из тюрьмы и разрешили три дня пробыть в Петербурге "для устройства своих дел". Сохранилась знаменитая фотография тех дней. О том, как она была сделана, вспоминал В.Старков: "Выйдя из тюрьмы, мы дружной группой так и пошли по улицам города. Идем взволнованные, возбужденные... и вдруг поравнялись с домом, на котором вывеска - "Фотография". Через три дня нам придется расстаться. Сошлют нас в холодную, далекую Сибирь, разбросают, кого куда, по ее бескрайним студеным просторам. И в эту самую минуту сама собой родилась мысль: сфотографироваться перед разлукой, сохранить на память карточки, как тогда говорили... И вот каждый получил такую фотографию".

( Read more... )

  "Призванные революцией" - фреска на стене площадью 80 кв.м. в фойе кировской диорамы "Установление Советской власти в Вятке", выполненная в 1988 году кировским художником Александром Набиулиным. В первой заметке  я сумел рассказать только об одном - центральном фрагменте фрески.


( Read more... )

  "Призванные революцией" - замечательный образец монументальной живописи, фреска на стене площадью 80 кв. метров в фойе здания кировской диорамы "Установление Советской власти в городе Вятке". Сама диорама тоже очень интересна, поскольку ничего такого (с таким же размахом), рассказывающего, к примеру, о взятии Зимнего дворца в Петрограде или о штурме большевиками московского кремля, в СССР создано не было. Зато мы имеем громадное полотно, повествующее о военной демонстрации в небольшом провинциальном городе. Для этой диорамы в г.Кирове в 1977 г. было выстроено специальное здание (проект арх. А.П. Павлова) на высоком берегу бывшего оврага в парке им. Кирова. Главный фасад здания выглядит как развернутое, реющее на ветру знамя (см. фото в конце заметки). На этом "знамени" помещен барельеф, изображающий революционную "троицу" - рабочего, солдата и матроса. Под "знаменем" - парадный вход в здание, так мы попадаем в большой вестибюль. Вот здесь-то, на противоположной от входа стене, кировский художник Александр Михайлович Набиулин и выполнил в 1988 г. (третий год перестройки!) роспись "Призванные революцией" (другое название - "Вятский комитет РСДРП").
Если само полотно диорамы отображает кульминационное событие большевистского переворота в Вятке, то фреска в фойе - это живописная повесть о становлении и развитии вятской большевистской организации. Таким образом, диорама - это своего рода советский "новый завет" в красках; а фреска в фойе, соответственно, - "завет ветхий". Войдя в здание, мы видим предысторию большевистской революции в нашем городе, а поднявшись на второй этаж - ее апогей.

  На моей фотографии уместилась далеко не вся картина, это лишь центральная часть. К сожалению, сегодня низ росписи закрыт музейными витринами, и увидеть или сфотографировать фреску целиком нет возможности. Все персонажи на картине изображены на самом деле в полный рост. Не было у меня возможности заснять и крайнюю правую часть фрески (она сильно затенена, а свет в фойе не включают), где нарисованы (очень условно) легко узнаваемые зрителями городские места и сюжеты (беседка в Александровском саду, современный теплоход на реке Вятке и проч.). Левая крайняя часть картины посвящена создателям диорамы (в моем рассказе эта часть будет на отдельной фотографии). Таким образом, центр фрески рассказывает о революционном прошлом города, по краям же размещены сцены из современной жизни. Автор как бы говорит зрителю, что история города неразрывна; революционеры - это зачинатели советской истории, а город Киров 1980-х - это плод и их стараний, их борьбы. В целом же в картине отсутствует перспектива и единый сюжет; на фоне огромных красных полотнищ мы видим сразу несколько обобщенных сцен, плавно переходящих одна в другую. Красный цвет и пластика знамен создают в картине динамичное и активное революционное настроение. Однако, и техника исполнения, и общий вид картины отсылают нас несомненно к церковной живописи: мы видим своеобразное "житие" в красках, только советского образца. Другое монументальное произведение А.М. Набиулина - роспись "Сказание о Вятке" в центральном зале ж/д вокзала г. Кирова (1998 г.), - к сожалению, оказалось не столь удачным (по моему мнению), как фреска на стене диорамы.
( Read more... )

Участники Вятского губернского совещания заведующих женотделами и актива коммунисток. Вятка, 1925 год.
( Смотреть далее... )

  Одними экспроприациями вятские большевики в годы Первой русской революции не ограничивались. Есть в их "багаже" и случай политического убийства. 19 апреля 1906 года в Вятке был убит кинжалом командир Котельничского резервного батальона полковник Савельев Николай Никандрович. Убийца Савельева следствием обнаружен не был. Между тем, вятские большевики знали, что полковника Савельева убил член их боевой дружины Максим Корчемкин. Причем, расправа с Савельевым была осуществлена Корчемкиным в одиночку и без обычного в таких случаях постановления о смертном приговоре, принятого комитетом партии.
  В апреле 1909 года большевик и член боевой группы Михаил Любовиков был арестован и помещен в вятскую тюрьму. Здесь он познакомился с одним осужденным, который оказался бывшим денщиком (и кучером по совместительству) убитого полковника Савельева. Узники разговорились, и Любовиков узнал все подробности убийства. Поздно вечером 19 апреля 1906 года после военного совещания с командующим Казанским округом полковник Савельев сел в свой экипаж и велел денщику отвезти его домой. На въезде с Московской улицы на Театральную площадь пролетку на ходу сильно качнуло. Что при этом случилось, денщик не видел. По его словам, полковник категорически запретил ему оборачиваться во время езды. Только в конце пути он обнаружил, что полковник весь в крови и мертв. После этого солдат был арестован, но вскоре решением военного суда оправдан и отпущен на свободу.
  Но история с убийством на этом не закончилась. Вернувшись после службы на родину, бывший денщик, рассказывая однажды о гибели полковника, добавил: "Собаке - собачья смерть". На него донесли, он снова был арестован и отправлен в Вятку. Состоялся второй суд. Слова бывшего денщика были сочтены весомой уликой, суд признал его пособником убийства Савельева и приговорил к каторге.
  Конечно, трудно поверить, что кучер в открытом экипаже не заметил, как был убит его пассажир. Но если иных доказательств у суда, кроме злых слов денщика, не было, то второй приговор без всякого сомнения был необоснованным. Именно первый суд поступил по закону - оправдал денщика, не имея доказательств его соучастия.
  Еще один интересный момент! Любовиков и его товарищи по партии знали, что Савельева убил Корчемкин. Те из них, кто был на свободе, должны были знать и о том, что бывшего денщика полковника приговорили к каторге (о втором процессе сообщали не только вятские, но и центральные газеты). Конечно же, Корчемкина никто не выдал. А бывший денщик, бедный и многодетный крестьянин, ради "освобождения" которого и совершалась революция, был принесен в жертву царскому суду и загремел на каторгу. Любовиков пишет: "Итак, я знал, кто убил полковника Савельева. Но что можно было сделать в этом случае для невинно осужденного Петренко? Мне оставалось только посочувствовать ему, когда он с глазами, полными скупых тоскливых слез, поведал свою горькую повесть". Как тут не вспомнить слова Нечаева: "Нравственно то, что способствует торжеству революции".
  Надо заметить, что это было уже не первое убийство военных чинов в Вятке. 18 декабря 1905 года рядовым Фабричным был смертельно ранен предшественник Савельева в должности командира Котельничского батальона полковник Нестеренко, ветеран русско-турецкой войны 1877-78 гг. На другой день после покушения Нестеренко скончался в земской больнице, куда был отправлен для операции. Убийца полковника Павел Фабричный был приговорен к каторге. Позднее, в советское время, он был членом общества политкаторжан и помещал статьи в журнале "Каторга и ссылка".

Далее привожу отрывок из воспоминаний большевика М.К. Любовикова, где он подробно рассказывает об убийстве полковника Савельева.
( Read more... )

  Первая экспроприация,  осуществленная силами боевой дружины вятского комитета РСДРП, - нападение на кассу железнодорожных мастерских, прошла удачно, но добытая сумма составила всего около четырехсот рублей. Зато вторая экспроприация (3 августа 1907 года), когда была ограблена почтовая карета, ехавшая из Слободского в Белую Холуницу, принесла комитету очень солидный куш - семнадцать тысяч рублей (кстати, деньги эти предназначались для выдачи зарплаты рабочим белохолуницкого завода). Правда, большая часть добытой суммы была потрачена комитетом на помощь самим боевикам, которые из-за того, что за ними охотилась полиция, вынуждены были эмигрировать в США.
 У второй экспроприации была интересная предыстория. В Вятке по каким-то своим делам оказались уральские эсеры-боевики Ясинский и Шубин. Здесь, прямо на вокзале Вятка-2, они были арестованы полицией. В это же время был арестован один из участников первой экспроприации - член вятской боевой дружины РСДРП Катюхин. Вскоре в тюрьме они установили между собой связь, а затем при помощи уголовников сумели бежать. Их спрятали по квартирам. А далее - этим троим, большевику и двоим эсерам, вятский комитет РСДРП поручил разработать и осуществить новую экспроприацию.
Автор воспоминаний - Михаил Константинович Любовиков, до революции - рабочий железнодорожных мастерских в Вятке, в РСДРП - с 1905 года, член боевой дружины Вятского комитета РСДРП.
 "...Первая экспроприация была осуществлена нашей боевой дружиной осенью 1906 года. Несмотря на усиленную конспирацию, на некоторых ее участников пало подозрение, и был арестован Катюхин.
 Почти через год после этого, как-то летом, прибежала ко мне сестра. Она была замужем и жила от нас отдельно. Сестра увела меня в мою комнату и торопливо заговорила:
 - Ты знаешь, что у нас вверху живут постояльцы-студенты. Один такой есть - Попов его фамилия... Сейчас пришел с охоты и прямо ко мне. Говорит: "Пойдите к своему брату Михаилу, и пусть он поскорее достанет где-нибудь три пары штатской одежды, нужно передать людям срочно. Они - в беду попали"... Вот я к тебе и пришла сказать, Миша... Потом Попов велел к нему зайти - он тебе все пояснит, что и как.
 А произошло следующее. Через некоторое время после ареста Катюхина через Вятку с Урала проезжали два эсера, оба были из боевиков - Ясинский, поляк по национальности, и Шубин. Выйдя из вагона на станции Вятка-Котласская, они были неожиданно задержаны полицейскими чинами как подозрительные личности. К тому же при обыске у Ясинского обнаружили револьвер. Для установления подлинных фамилий и рода занятий их направили в городскую тюрьму и там разместили по одиночным камерам. Здесь же в одиночке, в ожидании военного суда, сидел и Катюхин. Вскоре все трое установили между собой связь, затем решили бежать, так как ждать "милости" от военного суда, который теперь грозил всем троим, было нечего - вполне вероятно, что впереди ждал эшафот.

 Вятский тюремный замок (впоследствии - тюрьма №1 УНКВД). Фото середины ХХ в.(?)
( Read more... )

В начале ХХ века Россию захлестнула волна политического террора. В своих декларациях российские социал-демократы часто подчеркивали неприятие такой борьбы с правительством. В этом отрицании не было, конечно же, никакого гуманизма. К примеру, Ленин писал: "Мы уверены, что пожертвовать одним революционером ради даже десятка негодяев означает лишь дезорганизовать наши собственные ряды". Заявления вождей РСДРП о несовместимости террористической тактики с "научными" законами марксистского учения привели к тому ошибочному мнению, что якобы социал-демократы были такими же противниками террора на практике, как и в теории. Факты же говорят об обратном: социал-демократические организации в России при возможности никогда не брезговали ни политическими убийствами, ни экспроприациями. Конечно же, вклад боевых организаций эсеров и анархистов в дело террора был куда весомее, но игнорировать и вклад РСДРП не стоит.
Под замысловатым словом "экспроприация" скрывался обыкновенный грабеж и вымогательство.
Я уже рассказывал о двух громких экспроприациях, организованных и осуществленных вятским комитетом РСДРП в годы первой русской революции. Интересно, что в большинстве справочников советского времени по истории революционного движения в Вятской губернии об этих "эксах" нет ни слова. Но полностью все же они не замалчивались. К примеру, в 1967 году в серии "Революционеры Вятки" в Волго-Вятском книжном издательстве вышла в свет книга воспоминаний Михаила Константиновича Любовикова, который в годы первой революции был членом дружины боевиков вятской организации РСДРП. В своих воспоминаниях Любовиков достаточно подробно описывает и создание боевой дружины, и обе осуществленные ее членами экспроприации. Его рассказ о первой операции - ограблении кассы вятских железнодорожных мастерских в ночь с 19 на 20 октября 1906 года - я и помещаю в этой заметке. Интересный факт - в день черносотенного погрома в Вятке 22 октября 1905 г. дружинники никакого отпора погромщикам не оказали, а просто втихаря отсиделись.
 
----------
 "Примерно в середине мая (1905 года) наконец-то в нашем марксистском кружке при железнодорожных мастерских появился снова постоянный руководитель. Это был Азарий Сергеевич Шкляев, по партийной кличке "товарищ Лазарь"...
 Итак, "товарищ Лазарь" начал проводить с нами занятия, на одном из них он познакомил нас с решениями III съезда партии, проходившего в Лондоне. Меньшевики, как известно, отказались на нем присутствовать. Съезд принял ряд очень важных решений, в том числе - о вооруженном восстании. По докладу Владимира Ильича Ленина в решениях съезда по этому вопросу было записано: "Принять самые энергичные меры к вооружению пролетариата".
 В связи с этим Вятский комитет РСДРП решил создать боевую дружину.
 То ли потому, что парень я был бойкий и здоровый и на все, требующее риска, отзывался всегда охотно, то ли по чьей-нибудь доброй характеристике, - но Вятский комитет РСДРП поручил мне созвать собрание рабочей молодежи - членов партии и сочувствующих, на котором они должны были ознакомиться с решениями III Лондонского съезда по вопросу о вооруженном восстании пролетариата...
 Собрание проходило на квартире Леготкина. Сошлось нас - вместе со старшими товарищами - человек до тридцати. Азарий Сергеевич Шкляев ознакомил всех с решениями съезда и сообщил, что в целях претворения их в жизнь ему поручено создать в нашей партийной организации боевую дружину. Она должна быть большевистской, подчеркнул он. Оружие уже есть, надо научиться им владеть.
 Потом слово взял Сергей Леготкин. Он сказал, что учиться стрелять мы будем по воскресеньям, они с товарищем Лазарем облюбовали уже место - в лесу за станцией Вятка-Котласская.
 Все собравшиеся записались в дружину - каждый хотел поскорее разделаться с ненавистным царским строем.
 Уже в следующее воскресенье мы собрались в лесу. Азарий Сергеевич Шкляев выдал нам револьверы, объяснил, как с ними обращаться. Потом перешли к винтовкам, а позже - и к минно-подрывному делу.
 Наши занятия продолжались до самой поздней осени. К ноябрю мы прошли полный курс обращения с оружием, связывая военную учебу с политической...
( Read more... )

Этот небольшой рассказ Леонида Рахманова называется "Две учительницы", но посвящен он не только школьной учебе, но и событиям в уездном вятском городе Котельниче в судьбоносные для всей России 1917-м и 1918-м годах.
Леонид Рахманов (1908-1988) - писатель, драматург. Родился и вырос в г.Котельниче, в 1925 году переехал в Ленинград. Первая часть его автобиографической книги "Люди - народ интересный" посвящена воспоминаниям о жизни в родном Котельниче.
----------
  В 1917 году, в начале марта по старому стилю, я послал отцу письмо, которое начиналось словами: "Милый папа, царя больше нет! Ура!!!"
 Разумеется, я не смог подробно описать революционные события в школе и городе, девятилетнему автору это было трудновато, а произошло на моих глазах следующее.
 Перед началом уроков, когда в обычные дни все три класса, собравшись вместе, пели хором "Спаси, Господи, люди твоя", старшеклассники вдруг сорвали со стены царский портрет и с криком "Долой Николашку!" засунули его в шкаф. Возмущенная таким небывалым поступком, наша учительница сказала, что государь сам пожелал отречься и теперь на престол взойдет цесаревич Алексей. Выслушав это, ученики весело разорвали на мелкие кусочки изображение всего семейства - царя, царицы, четырех дочерей и мальчика в матросском костюмчике; портрет царя был извлечен из-за шкафа и брошен в уборную. Тогда учительница заперлась в своей комнате (она жила при школе) и громко плакала до конца урока и всю первую перемену.
 - Слышите, какая она монархистка! - переговаривались ученики. Впрочем, для нас это не было новостью, - мы могли также назвать ее шовинисткой, если бы знали такое слово: она часто читала нам о немецких зверствах, о православном русском воинстве, непрестанно одерживавшем победы одна за другой под верховным командованием самого государя.
 Но ход истории ни в школе, ни в городе нашей учительнице остановить не удалось. Городские оркестры - военный (местного гарнизона), пожарный и гимназический - всюду играли "Отречемся от старого мира", "Смело, товарищи в ногу" и "Варшавянку". Непонятно, когда музыканты успели без нот разучить эти позавчера еще запрещенные песни. Горожане ходили с красными бантами на груди и поздравляли друг друга с низвержением самодержавия. Рассказывали, как кто-то поздравил полицейского надзирателя Киселева, изящного, моложавого, очень похожего в серо-голубой шинели на своих красивых сыновей-гимназистов (с младшим я через год попал в один класс). Звякнув шпорами, Киселев четко ответил:
 - Воистину воскресе!
( Read more... )

Из воспоминаний художника А.В. Фищева, который в 1918 году оказался у себя на родине, в селе Кумены Вятского уезда, и был приглашен на работу в волисполком.

"Председатель предложил мне поработать в волисполкоме. Я согласился и был направлен в земельный отдел... 
Однажды я был свидетелем такой картины: за длинным столом сидел председатель, чуть поодаль секретарь. К столу привалила масса крестьян, уполномоченных от каждой деревни волости. Они предъявляли свои мандаты. Вдоль стен и у печки расположились, сидя на полу, дымящие трубками пожилые бородачи, которые время от времени бросали реплики.
Позвонив в колокольчик, председатель спросил:
 - Так как же, товарищи, голосуем за рабоче-крестьянскую власть? Или за буржуев, которые сидели на вашей шее? Кто за рабоче-крестьянскую власть, за Советы, поднимите руки!
Из заднего ряда послышался выкрик:
 - За голодранцев рук не подымем!
Кто-то робко, нерешительно, с оглядкой поднял руку, но, увидев общую растерянность, быстро опустил.
 - Кто там саботирует?! - громко спросил председатель.
Некоторые во время голосования вышли из зала, бросая на ходу реплики:
 - Тут нам делать нечего!
Кто-то ядовито спросил:
 - Правда ли говорят, что Ленина немцы прислали к нам в запломбированном вагоне, чтобы подбить русских на революцию?
 - Это вздор! - крикнул председатель.
В это время к столу протискивается пожилая женщина с возбужденным лицом.
 - Ты откуда? У тебя есть мандат? Покажи!
 - Вот мой...! - она похлопала по низу живота, - да тебе не покажу!
Весь зал грохнул от хохота. Смутился председатель, но спокойно и серьезно спросил:
 - Кто тебя уполномочил. Дали тебе какую бумагу?
 - Так бы и сказал, - вытаскивая из-за пазухи и подавая председателю смятый листок бумаги, проворчала женщина.
С трудом председатель успокоил шумящих и смеющихся людей.
 - Мне наказали, - быстро начала женщина, - не принимать антихриста и не голосовать за него. Как жили наши деды, так и мы будем жить! Не надо нам коммунию!
 - Тетка, - обращается к ней бойкий острослов, - бают, при коммуне любого мужика выбирай, любо ведь!
 - Брось трепаться! - прервал его председатель.
После продолжительной речи, в которой председатель разъяснил, что дает крестьянам рабоче-крестьянская власть, за что она борется, большинством голосов, зафиксированных секретарем, депутаты проголосовали за большевиков, за Советы.
После голосования кто-то выкрикнул:
 - Теперь вам будут ставить на руку антихристову печать!
Так была принята в волости Советская власть..."
А.В. Фищев. Воспоминания художника. Горький, 1985. С. 132-133.
-------------

Иван Владимиров. Агитатор. 1919 г.