fra_evgeny

Существует множество легенд о "воспитательных методах отца Матфея. Обладая медвежьей силой в руках, он мог проучить любого и достаточно часто прибегал к собственной мощи. Но эта, казалось бы, грубость не оскорбляла. Самому пришлось быть прищемленным крышкой фортепиано за "сладко"- пение...посмеялись, да забыли. А сейчас это стало еще одной притчей о Легенде.

Что Батю любили - это да, спорить не собираюсь...
Как-то раз на службе в хоре отца Матфея пел молодой монах. Как это водится среди недавно принявших постриг - был он в полном монашеском облачении. В ряды певчих монашек встал совсем рядом с Батей, что было весьма и весьма неосмотрительно. Как только чернец где-то сфальшивил, отец Матфей раздраженно на него зыркнул. Замолчать бы человеку... Вторая лживая нота привела к весьма тяжелым последствиям. В то время как правая длань отца Матфея продолжала яростно дирижировать, левая молниеносно с громким хлопком опустилась на навершие новенького клобука. Удар был, может быть, и не сильным, но клобук был насажен так, что закрыл физиономию монаха до самого рта. Для непосвященных - шьется сей головной убор, образно выражаясь, в виде ведра; форма делается из картона, затем ее обтягивают черным шелком... Бедолагу быстренько отвели в сторону, где он попытался стащить помятый иноческий шелом с головы, но тот зацепился за нос. Дергали долго, но ничего не вышло. Пришлось кому-то из семинаристов бежать за ножницами...

Еще о многострадальных носах. Один семинарист прямо со спевки с разбитым в кровь носом заявился в кабинет к инспектору. Начальник все жалобы побитого студента на о.Матфея парировал в духе ответа товарища Сталина товарищу Димитрову:
- Ничего не могу сделать, я сам его боюсь!
(Как известно, когда Димитров пришел к Сталину просить за репрессированных соратников, вождь сказал: "Что я могу поделать, Георгий, у меня у самого все родственники сидят!")
Меры, конечно, иногда применялись, и весьма суровые. Но полностью избавить студентов от гнева о. Матфея никто не мог. Хор был необходим, а слаженное пение в хоре - вещь первостатейная. К старости Батя приутих - смягчился, да и большого выбора людей со слухом и голосом среди семинаристов уже не было. Да и боксировал он далеко не всех своих певчих. Скажем так, хоть это и покажется кому-то странным: кого любил - того и боксировал.
Еще случай. Отправляет о.Матфей на амвон кого-то из солистов петь "Да исправится молитва моя..." Студент чинно берет благословение, о. Матфей чинно благословляет. Всё путем, но когда студент разворачивается, Батя неожиданно хватает с пюпитра громадный том постной триоди и разит ею солиста по спине. Тот, согнувшись, выдавливает:
- Батя, за что?!
Следует моментальный ответ (из анекдота про цыган):
- Было бы за что - совсем бы убил!
Иногда казусы выходили довольно-таки смешные. Однажды хор выступал в Большом зале Московской консерватории. Отец Матфей перед концертом замучил студентов спевками. Перед выходом на сцену умолял:
- Не облажайтесь, Христа ради прошу!
И вот - Большой зал... Представьте картину - зал битком набит публикой, в первых рядах партера - весь цвет российского музыкального сообщества: профессора консерватории, композиторы, оперные солисты, дирижеры хоров... Стуча каблучками, на сцену выходит дама-конферансье в блестящем платье с глубоким декольте сзади и объявляет солидным таким, грудным контральто:
- "Ныне ощущаеши". Слова Симеона Богоприимца, музыка Рахманинова.
И вот, скажите, как петь после этого "НЫНЕ ОЩУЩАЕШИ"?! А петь надо - и очень хорошо! Напряженная тишина на сцене стала столь густой, что ее вот-вот - и можно было потрогать. Как только дама произнесла первые слова, отец Матфей резко дернулся с каким-то подавленным проклятием и взметнул руки (последнее означает боевую готовность хора). Он стал похож на громадного коршуна в момент кровавой охоты. Зал видел только его спину, мы же видели его взляд. Описать этот взор, насколько он был свиреп - нет никакой возможности. Ясно читалась одна мысль:
- Кто засмеется - порву гада!!!
От страха никто даже не хихикнул.
Вообще же, косоватый взгляд о. Матфея помнят все. Многих он приводил в оторопь одним своим взглядом. Вот что он сейчас скажет? Порой его шутки были настолько искрометны, что тут же становились афоризмами. Как-то при встрече с покойным М.М. Дунаевым (автором труда "Православие и русская литература") о. Матфей говорит ему:
- А, "Православие и литература"! За нами - Православие, (пауза), за Вами - литература...
Вечная память обоим!